|
|
|
|
|
|
|
|
После провала попыток переговоров перед Наполеоном встает ряд серьезных проблем: продолжать ли военные действия, и какое из направлений выбрать, или, быть может, перезимовать в России или в Польше, принуждая русских самих открыть свои планы, а русскому обществу надавить на Александра? И как тогда установить снабжение армии, где взять провиант и фураж, как бороться с мародерами и партизанами?.. Все эти бесконечные вопросы мучили императора, в то время как на московское пепелище начал выпадать снег.
Еще при входе в Москву мнения наполеоновских военачальников разделились. Каждый из них предлагал свой план, который в свою очередь был подкорректирован и озвучен Наполеоном.
План Богарне
Вице-король Италии, пасынок императора, Евгений Богарне, по словам генерала Дедема, предлагал сразу же после взятия Москвы двинуться по тверской дороге на Петербург, «между тем как остальная часть армии должна была мешать князю Кутузову». Как отмечает сам Дедем, «это была та же система вторжения, но в этом проекте было что-то великое, и он, по всей вероятности, удался бы. Это внушило бы ужас в Петербурге, и едва ли император Александр решился бы сжечь вторую столицу». Однако в штабе испугались дождей, отсутствия хороших дороге и неясности в отношении движения русской армии. Когда же русскую армию все же «нашли» на старой Калужской дороге это означало, что ни о каком походе на Петербург со столь сильным противником в тылу и речи идти не может.
План Даву
Маршал Даву предлагал Наполеону проект по продвижению на юго-запад в более теплые южные губернии к тульским арсеналам, калужским амбарам и брянским литейным заводам. По мнению Даву, нужно было напасть на русских и уничтожить их здесь, под Москвой, чтобы преспокойно уже из южных регионов диктовать свои условия, имея у себя сильную базу. Этот план также был созвучен и самому императору, но он предполагал разгром русских еще до завершения Тарутинского маневра. Когда же Наполеон в октябре попытался реализовать проект «железного маршала», еще при выходе из города стало очевидно, что с таким обозом и такой дисциплиной против вновь собранной и хорошо экипированной русской армии французам долго не удержаться.
План Нея
Свою отличную от других стратегию предложил и князь Москворецкий: Маршал Ней усиленно уговаривал двинуть войска к Смоленску после недельного отдыха, - пишет генерал Дедем, - снабдив их припасами, по той же дороге, по которой мы уже прошли. Это было самое умное решение, но на это возражали, что как русские, так и мы сами сожгли все по дороге и что мы не найдем фуража. Эти доводы были правдоподобны, но недостаточны при том положении, в которое мы были поставлены». Однако все же следует заметить, что и этот план становился уязвимым не только вследствие плохих дорог и разграбленной местности, но и в связи с тем, что позиция Кутузова позволяла ему довольно быстро перекинуть войска на Смоленское направление и серьезно тревожить Великую армию в ходе всего ее отступления.
План Наполеона
Сам французский император, который поддерживал по очереди все эти планы, видел ситуацию куда шире. Ведь теперь он был не просто талантливый военачальник Бонапарт, но глава великой империи Наполеон, и действовал он соответствующе, пытаясь кроме чисто военных средств найти какой-нибудь политический выход из данной ситуации.
Так, французский эмигрант, живший в Москве и оставшийся при вступлении французов в город, шевалье д’Изарн в своих мемуарах пишет, что после провала переговоров по приказу императора «начали старательно разыскивать всевозможные сведения о Пугачевском бунте; особенно желали добыть одно из его последних воззваний, где рассчитывали найти указания о той фамилии или фамилиях, которые бы можно было возвести на престол. В этих розысках обращались за советом к кому попало; обращались даже к одному эмигранту, которого под разными предлогами вызывали к одной знатной особе… Увидев, что этим не возьмешь, учение Пугачева бросили и тотчас же схватились за великие начала санкюлотизма. Татарам было предложено идти в Казань призывать своих соотечественников к независимости, обещая им, что, как только они поднимутся, их тотчас поддержат. Но и здесь промахнулись».
Помимо Пугачева и татар мысли Наполеона занимал и еще один исторический пример – Мазепа. Французскому императору, знакомому с историей России лишь по официальным ее изложениям, казалось, что малороссийские казаки могут вполне представлять отдельную силу, поэтому он даже устроил целую миссию, чтобы попытаться договориться с ними, что, естественно, оказалось бесполезно.
Наконец, император еще со времен Витебска и Могилева подумывал о том, что можно поднять в России бунт крестьян. Однако его останавливали сообщения о тех бесчинствах, которые творили восставшие крепостные в поместьях своих бар. Для Наполеона русский народ представлялся дикой и необузданной массой, а дворянство – тонкой прослойкой цивилизации, появившейся единственно под влиянием Европы и составляющей единственный класс населения, с которым среди этих «скифских лесов» можно о чем-то говорить, поэтому император быстро отказывается от плана крестьянского бунта, сознавая, что его он может не удержать. Идеальным вариантом для Наполеона было бы заставить русское дворянство совершить государственный переворот, но после захвата и пожара Москвы это было практически невозможным.
Твитнуть |
|
Код для размещения ссылки на данный материал:
Наполеон находился в крайне трудном положении. Он не мог больше сидеть в Москве сложа руки, у него появился план действий. Император хотел покинуть Москву, двинуться на Калугу, разбить русскую армию и далее действовать по обстоятельствам. Утром он получил известие о результатах боя на Чернишне и приступил к реализации этого плана. Он отдал приказы о приготовлении к скорейшему выступлению из Москвы. Свое намерение идти на Калугу он высказал генералу Ж. Ларибуазьеру, не исключая при этом возможности возвращения обратно в Москву. В тот же день Наполеон отдал приказ остановить все маршевые батальоны, которые направлялись к Москве.
Антуан Бодуан Гилсберт ванн Дедем ванн ден Гельдер (1774-1825) был отпрыском старинной голландской фамилии, с молодых лет он поступил на государственную службу и очень быстро стал продвигаться по карьерной лестнице. В 1795 г. молодой Дедем уже был назначен полномочным представителем правительства Нидерландов сначала в Стокгольме, затем в Париже. В 1798 г. Дедем возвратился на родину. Из-за начала Второй коалиционной войны он ненадолго оказался в британском плену, где вскоре был представителем Фарнцузской республики. В 1800 г. Дедем – полномочный представитель в Вюртемберге,в 1801 г. – в Этрурии, в в 1803-6 гг. – в Берлине. В 1806 г. Дедем стал генерал-майором и был отпрален послом Империи сначала в Вюртемберг, а затем в Неаполь, где начал свою военную карьеру в качестве бригадного генерала.
В кампанию 1812 г. Дедем командовал бригадой в подчинении Неаполитанского короля и маршала Империи Мюрата. В 1814 г. Дедем хотел возвратиться на нидерландскую службу, но король Вильгельм I отклонил его ходатайство. Дедем остался во Франции, стал генералом-инспектором департамента Юра (на востоке Франции). Свои последние годы он провел в Италии.
Дедем является автором мемуаров о последней войне Наполеона, язвительных и чрезвычайно информативных.