Реакция русского общества на октябрьские события
В то время как русская армия, по пятам преследуя остатки наполеоновских войск, наносила удар за ударом по противнику, в Петербурге и остальной России только получили известие об оставлении Москвы, битве под Малоярославцем и начале контрнаступления Кутузова и Витгенштейна. Это стало главной новостью на многие недели, об этом писали письма, говорили во всех салонах и обсуждали между танцами на балах. Император Александр был, наконец, прощен светом и его имя вновь стало употребляться без бранных эпитетов. Тревога миновала.
Петербург…
После сообщения о взятии и разграблении Москвы, а также о продолжающемся отступлении русской армии в Петербурге воцарилась мрачная атмосфера, которая не предвещала государю ничего хорошего. Памятуя о судьбе предыдущего императора, царская фамилия приняла решение покинуть новую столицу и укрыться в своей загородной резиденции, только изредка приезжая в город ради разных государственных дел и праздников.
Однако после появления в Петербурге полковника Мишо с новым планом кампании, а потом и ряда других курьеров с донесениями об успешной реализации означенного плана, тягостное напряжение петербургского общества стало спадать. Фрейлина императрицы Роксандра Скарлатовна Сурдза, боровшаяся за честное имя императорской фамилии, в ходе всех тех мрачных недель, пишет в своих мемуарах:
«…Как изобразить, что мы испытали при известии об очищении Москвы! Я дожидалась императрицы в ее кабинете, когда известие это захватило мне сердце и голову. Стоя у окна, глядела я на величественную реку, и мне казалось, что ее волны неслись как-то горделивее и торжественнее. Вдруг раздался пушечный выстрел с крепости, позолоченная колокольня которой приходится как раз напротив Каменноостровского дворца. От этой рассчитанной торжественной пальбы, знаменовавшей радостное событие, затрепетали во мне все жилы, и подобного ощущения живой и чистой радости никогда я не испытывала. Я была бы не в состоянии вынести дольше такое волнение, если бы не облегчили меня потоки слез. Я испытала в эти минуты, что ничто так не потрясает душу, как чувство благородной любви к отечеству, и это-то чувство овладело тогда всею Россией. Недовольные замолчали; народ, никогда не покидавший надежды на Божью помощь, успокоился, и государь, уверившись в уморасположении столицы, стал готовиться к отъезду в армию».
В скором времени государь действительно сумел покинуть столицу и отправиться к армии, что, по мнению многих современников, не придало ей боеспособности, а ее действиями слаженности.
М.Дамам-Демартре. Вид Невы, порта и Биржи
на стрелке Васильевского острова. 1810-е гг. Гравюра.
…и вся Россия
Похожие настроения царили и в остальной России, за исключением того момента, что пожар Москвы воспринимался не как последствие просчета политики государя, а как общегосударственное бедствие, кара небесная, посланная Богом за грехи людей. Во Владимире, Туле, Ярославле, Вологде, Нижнем Новгороде – везде, где находились московские беженцы, царило уныние. Каждый день приезжали курьеры все с новыми подробностями положения разоренной столицы, со списками погибших сыновей, отцов и братьев, на улицах многих городов появилось множество женщин в трауре.
Конечно же, у этих людей вызывает стойкое неприятие известия о петербургских развлечениях, так, москвичка М.А. Волкова 15 октября из Тамбова с возмущением пишет своей питерской подруге В.А. Ланской: «…Нам говорят, что, между тем как вся Россия в трауре и слезах, у вас дают представления в театре и что в Петербурге в русский театр ездят более чем когда-либо. Нечего вам делать! Не знаю, как русский, где бы он ни был теперь, хоть в Перу, может потешаться театром! Не так смотрят на вещи в других местах. Шаховские, прибывшие издалека, рассказывают, что взятие Москвы привело всех в крайнее отчаяние, в самых отдаленных местах…».
Ситуация кардинально меняется, когда по городам и весям расходится новость об отступлении французов и первых победах русской армии. Беженцы и коренные жители русских городов как будто выходят из оцепенения: все начинает бурлить, ехать куда-то – одни собираются в дорогу, другие пишут сотни писем своим приказчикам и друзьям, третьи отправляют слуг проверить, как обстоят дела в их московских домах.
Та же М.А. Волкова пишет 22 октября: «Французы оставили Москву… Хотя я убеждена, что остался лишь пепел от дорогого города, но я дышу свободнее при мысли, что французы не ходят по милому праху и не оскверняют своим дыханием воздуха, которым мы дышали. Единодушие общее. Хотя и говорят, что французы ушли добровольно и что за их удалением не последовали ожидаемые успехи, все-таки с этой поры все мы ободрились, как будто тяжкое бремя свалилось с плеч. Намедни три беглые крестьянки, разоренные как и мы, пристали ко мне на улице и не дали мне покою, пока я не подтвердила им, что истинно в Москве не осталось ни одного француза. В церквах снова молятся усердно и произносят особые молитвы за нашу милую Москву, которой участь заботит каждого русского. Не выразишь чувства, испытанного нами нынче, когда после обедни начали молиться о восстановлении города, прося Бога ниспослать благословение на древнюю столицу нашего несчастного Отечества. Купцы, бежавшие из Москвы, собираются вернуться туда по первому санному пути, посмотреть, что с ней сталось, и по мере сил восстановить потерянное. Можно надеяться взглянуть на дорогие места, о которых я старалась не думать, полагая, что приходится навеки отказаться от счастия вновь увидать их. О! как дорога и священна родная земля! Как глубока и сильна наша привязанность к ней! Как может человек за горсть золота продать благосостояние Отечества, могилы предков, кровь братьев — словом, все, что так дорого каждому существу, одаренному душой и разумом».
| Твитнуть |
|
Код для размещения ссылки на данный материал:
В Духовщине Богарне дал своим войскам один день отдыха. Он также отправил адъютанта в Смоленск к Наполеону с сообщением о тяжелых потерях при переправе через Вопь. Эскортом для адъютанта служила 15-я пехотная дивизия генерала Д. Пино. Вечером Богарне получил известие о взятии Витебска русскими войсками.
Доминико Пино (1760-1826)
Доминико Пино родился в Милане в состоятельной семье, посещал Collegio Gallio в Комо, а после вступил в армию Пармского герцогства в должности капитана от кавалерии. В 1796 г. он поступил в организованный Наполеоном Ломбардский легион добровольцем, где быстро сделал карьеру: в 1797 г. он был уже полковником, в 1798 г. – бригадным генералом, в 1800 г. – дивизионным генералом, что было высшим чином в Легионе. Во время Директории Пино вместе с рядом других итальянских генералом был замешан в заговоре против французской Директории с целью провозгласить независимую Италию, но после провала заговора остался верен Наполеону, за что получил ряд повышений и даже кратко занимал пост военного министра во вновь созданном Итальянском королевстве.
Доминико Пино участвовал практически во всех больших сражениях Наполеоновской эпохи, служил в Итальянском легионе Наполеона, за заслуги получил графский титул. В ходе кампании 1812 г. он находился под командованием Евгения Богарне и отлично проявил себя в сражении под Малоярославцем, в ходе которого погиб его младший брат Джакомо.
В кампанию 1813 г. Пино имел серьезный конфликт с вице-королем Италии, за что был обвинен в сговоре в Мюратом и сослан в почетную ссылку в Милан. После первого отречения Наполеона Пино встал во главе миланского восстания против Евгения Богарне, но был выбит из Милана войсками Австрийской Империи, к которой отходила Северная Италия согласно Мантуйскому соглашению. В связи с этими событиями Пино вышел в отставку, получив от австрийского правительства звание фельдмаршал-лейтенанта и пенсию. Остаток жизни он прожил в своем имении близ озера Комо.
29 октября (10 ноября) 1812 года
Богарне в Духовщине
Персона: Антон Антонович Скалон
Память о войне 1812 года: Смоленск
28 октября (9 ноября) 1812 года
Переправа через Вопь
Персона: Жан-Пьер Ожеро
Капитуляция Ожеро
27 октября (8 ноября) 1812 года
Преследование французов
Персона: Анастасий Антонович Юрковский
Французы в Смоленске: не конец мучений, но только начало их!
26 октября (7 ноября) 1812 года
Бой под Дорогобужем
Персона: Василий Иванович Гарпе
Дорогобуж, Духовщина, Витебск
25 октября (6 ноября) 1812 года
Маневр Платова
Персона: Александр Александрович Шаховской
Москва без французов