Подготовка к обороне Смоленска
После соединения армий и в войсках, и при дворе, и в частных салонах обеих столиц, и даже среди рядовых солдат и участников ополчения заговорили о том, что Смоленск нельзя и невозможно сдать так же, как до того Могилев и Витебск, что потеря этого города приведет к неминуемой гибели Империи, что Смоленск защищает сама Богородица и проч. Однако при всех этих высокопарных словах и размышлениях для подготовки самого города к обороне не было сделано практически ничего.
Смоленск в 1812 году не был крепостью в понимании фортификаторов XIX века: здесь фактически не было никаких земляных укреплений, кроме одного на противоположном берегу Днепра и старых насыпей близ каменных стен, не были подготовлены места для артиллерии. К тому же дома в самом городе были по большей части деревянными, что при попадании бомбы внутрь стен мгновенно привело бы к громадному пожару.
Вид города Смоленска. 1814 г. Неизв. худ. I пол. XIX в.
Несмотря на все эти очевидные минусы, никто Смоленск к осаде не готовил и не собирался, поскольку все – и главнокомандующий, и государь, и губернатор – были уверены, либо в том, что битва состоится под Смоленском, либо в том, что Смоленск будет сдан, а генеральное сражение состоится где-то еще. Когда стало ясно, что, во-первых, бой придется давать непосредственно у стен города, а во-вторых, этот бой явно будет не на равных, было уже поздно, и сделать по существу ничего не удалось.
К тому же, как выяснилось позднее, смоленский генерал-губернатор барон Аш не готовил даже эвакуацию Смоленска, опираясь на предписание Барклая-де-Толли, данное губернатору еще до соединения армий, 19 июля (31 июля по н.ст.): «Уверяю Вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной стороны, а князь Багратион с другой идем на соединение перед Смоленском… и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной Вам губернии… Вы видите из сего, что Вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их».
Некоторые даже уверены были в том, что губернатор уже сбежал, этот слух, например, воспроизводит в своих записках А.П. Ермолов: «В Смоленске было величайшее смятение. Губернатор Аш уехал первый, не сделав ни о чем распоряжения… Все побежало! Исчезли власти, не стало порядка!» Следует отметить, что губернатор и вправду одним из первых выехал из города, но сделал это уже 5 августа (17 августа по н.ст.), когда стало ясно, что отступление неизбежно. При этом в оправдание барона Аша надо сказать, что сделать хоть что-то в ситуации всеобщей паники, бомбардировки и беготни он и вправду не мог, другое дело – что и не старался. Например, три миллиона казны и гербовой бумаги на миллион получилось спасти только по инициативе вице-губернатора Аркадия Ивановича Алымова, который их чудом вывез из города, а потом с большим трудом доставил в Кострому.
Конечно, никто не готовился и к эвакуации провианта, фуража и прочих военных запасов: все склады, магазины и запасы оставались на месте; постоялые дворы и присутственные места также работали в обычном режиме, в церквях шли предпраздничные службы, а большая часть населения даже в момент начала боя под стенами была уверена, что «русские сдюжат».
Также никто не был готов и к бомбардировке города, которая началась на второй день сражения. Жители города в большинстве случаев просто не знали, что делать, когда ядро или граната попадает в дом или падает рядом с домом. Пожарные бригады не были мобилизованы, да и сил их хватило бы на 2-3 пожара в разных частях города, но не на тушение массового пожарища.
Вообще создавалось ощущение, что единственные, кто был готов к тому, что город падет, были представители духовенства. Они заранее стали подыскивать место для сокрытия священных сосудов и вывоза святынь. В итоге и вышло, что единственной действительно организованной акцией во время Смоленского сражения внутри стен был крестный ход, выносивший икону Богоматери Смоленской из города.
В этой ситуации и Раевскому, и Дохтурову приходилось помимо задач чисто боевых решать еще и непростые организационные задачи, на что уходили драгоценные силы, люди и время. К чести жителей самого Смоленска надо отметить, что они, оказавшись без присмотра верховной власти, далеко не все пустились в бегство и разбой. Многие, особенно из рядов ополчения, помогали укреплять дрогнувшие было стены XVII века, построенные еще во времена Бориса Годунова, эвакуировать раненых и больных, уничтожать склады.
Впоследствии многие современники будут жаловаться даже не на то, что Смоленск был сдан, а на отсутствие информации о том, что происходило на фронтах. Многие говорили, что если бы жители заранее знали о сдаче города, большого количества жертв можно было бы избежать, а многие ресурсы сохранить. Однако, возможно, дело здесь не столько в неинформированности населения, сколько в твердой его уверенности в победе русского оружия.
| Твитнуть |
|
Код для размещения ссылки на данный материал:
Третья резервная обсервационная армия Тормасова
Отступление армии Тормасова началось поздно ночью и продолжалось в течение всего дня. В арьергарде шел отряд Ламберта, который весь день сдерживал натиск преследовавшего русские войска неприятеля. В ходе этого отступления произошло два крупных боя: у села Тевели при отступлении от Городечны, и у села Стригово, недалеко от города Ковно. Несмотря на все попытки австро-саксонского авангарда, сломить сопротивление отряда графа Ламберта им так и не удалось.
Дмитрий Егорович Лесли (1758-1814)
Дмитрий Егорович был потомком шотландца-наемника, который еще во времена Смуты служил полякам, потом – шведам, а в ходе двух осад Смоленска (1632-34 и 1654 гг.) – русским, после чего стал Смоленским воеводой, принял православие и остался в России. С тех пор этот шотландский род и жил в Смоленщине, куда в 1812 г. нагрянул Наполеон.
Сам Дмитрий Егорович был «честным служакой» и свой генерал-майорский чин получил не просто так: участвовал в подавлении Пугачевского бунта, штурме Очакова, осаде Измаила, Польской войне и Аустерлице, был несколько раз ранен. Во времена Павла I был арестован и заточен в Петропавловской крепости по абсурдному обвинению: «за промедление в прибытии к назначенной должности», а после отправлен в отставку «без мундира и пансиона». При Александре Павловиче был реабилитирован и получил своего «генерал-майора».
После аустерлицкого ранения Дмитрий Егорович вышел в отставку и жил в своем поместье в Смоленской губернии, но когда началась Отечественная война сформировал из своих крепостных крестьян отряд, а сыновей благословил на участие в ополчении. Братья Лесли стали фактически организаторами первого партизанского отряда, который еще задолго до Дениса Давыдова действовал в тылу у французов. Дмитрий Егорович, несмотря на свой преклонный возраст, сам возглавил свой отряд и даже участвовал с ним в бою под Красным, при обороне Смоленска, в Бородинской битве и под Малоярославцем, позже дошел с русской армией даже до Данцига.
В 1814 г. Дмитрий Егорович вернулся в свое разоренное поместье. О времени и месте его смерти, к сожалению, ничего не известно.
31 июля (12 августа) 1812 года
Бой при Городечне
Персона: Ренье, Жан Луи Эбенезер
Вооружение кавалерии
30 июля (11 августа) 1812 года
Бой на реке Свольня
Персона: Федор Филиппович Довре
Граф Витгенштейн: «спаситель Петрополя»
29 июля (10 августа) 1812 года
Бой у Пружан
Персона: Франсуа Жозеф Лефевр (Lefebvre)
Вооружение пехоты России и Франции
28 июля (9 августа) 1812 года
Французы отбиты при Варкове
Персона: Алексей Матвеевич Всеволжский
Организация французской пехоты
27 июля (8 августа) 1812 года
Бои при Молевом болоте и при городе Велиже
Персона: Франсуа Себастиани (граф Орас Sebastiani de la Porta)
Битва при Молевом болоте: первая проба «северных амуров»