В европейской историографии, в отличие от историографии российской, «Русский поход» почти никогда не называется «войной 1812 года», а сама эта кампания не отделяется от кампаний 1813-14 гг. Более того, в европейских энциклопедиях словосочетание «война 1812 года» чаще всего обозначает англо-американский конфликт, начавшийся летом 1812 года.
Такое отношение к «Русскому походу» не случайно, ведь для европейцев куда более важным оказалось не исчезновение Великой армии где-то среди снежных полей Российской империи, а последствия этого исчезновения – восстание бывших союзников против наполеоновской Франции и сложение новой (шестой) антифранцузской коалиции. Но не только европейцы не видели зазора между кампаниями 1812 года и кампанией 1813 года. Многие русские офицеры и генералы так же, как и европейцы, не видели различия между военными действиями в декабре 1812 года и в январе 1813 года, почитая их продолжением начатого еще при Тарутине процесса. Однако уже спустя буквально пять лет разделение антинаполеоновской кампании 1812-14 гг. на Отечественную войну и Заграничные походы было не только осознаваемо всеми в России, но и мыслилось как единственно возможное.
Это разделение связано было с определенным комплексом причин. Во-первых, 25 декабря 1812 (6 января 1813 по новому стилю) император Александр Павлович издал манифест об окончании Отечественной войны, т.е. войны, в ходе которой главной целью ставилась защита Отечества. Во-вторых, именно в конце 1812 года противник был изгнан с территории Российской империи, после чего на несколько недель основные русские силы остановились в Вильно. Наконец, в-третьих, война 1812 года воспринималась многими из русского населения как война всей Европы против России, поскольку в Великую армию входили далеко не одни только французы, а вот уже Заграничные походы скорее можно было назвать войной освобожденной Европы против узурпатора-Франции. Ко всему прочему при начале Заграничных походов в 1813 году произошла серьезная ротация воинского состава, и те, кто сражались при Бородине, Тарутине, Малоярославце и Березине, уже более не составляли большинства в русской армии, вступившей в пределы Европы.
Одновременно с тем после перехода Немана постепенно стал испаряться тот патриотический дух, который овладел было всем населением Империи в ходе Отечественной войны. На смену идее очищения своего Отечества от Узурпатора встала идея освобождения Европы, которая не вызывала особого отклика не только у простых солдат, но и у некоторых офицеров. После вступления в зажиточные и почти не пострадавшие от войны земли Пруссии и герцогства Варшавского, русская армия как-то заметно приуныла, среди ополченцев и рекрутов начались побеги и мародерство, которые продолжались вплоть до занятия Парижа. К тому же и отношение населения к русской армии с обеих сторон Немана было довольно напряженным – поляки видели в русских разрушителей Новой Польши; пруссаки вплоть до марта не вполне осознавали, как себя с ними вести, поскольку прусский король занял выжидательную позицию и не объявлял себя публично врагом Наполеона; а жители прочих германских королевств и вовсе оставались верны Рейнскому союзу, образованному под эгидой Французской империи.
Так или иначе, но, уже начиная с трудов А.И. Михайловского-Данилевского, первого официального историографа войны 1812 года, кампании 1812, 1813 и 1814 гг. делятся на две неравные части, называемые Отечественной войной 1812 года и Заграничными походами русской армии 1813-14 гг.
Твитнуть |
|
Код для размещения ссылки на данный материал:
Корпус Витгенштейна продолжал преследование войск Макдональда, намереваясь завершить окружение неприятеля. В тот же день Витгенштейн получил уведомление от М.И. Кутузова о том, что по результатам Таурогенской конвенции войска Йорка больше не представляют угрозы для 1-го отдельного корпуса, что позволило Витгенштейну сосредоточиться на преследовании войск Макдональда.
В тот же день поступило донесение о том, что австрийские войска тремя колоннами отступают к Варшаве.