2 (14) октября 1812 года

Неприятное путешествие Стендаля

Среди тех, кто вместе с Великой армией вторгся в русские пределы и прошел всю войну 1812 года от Немана до Березины, было множество будущих политических деятелей, художников, литераторов, предпринимателей, многие из них оставили мемуары, письма и дневники. Одним из них оказался и добровольно вступивший в армию французский офицер – Анри Бейль, который известен всему миру под псевдонимом «Стендаль».

Начало «путешествия»

Анри Бейль, если судить по его дневникам, принимает решение отправиться в «Русский поход» не столько по долгу службы, сколько ожидая новых впечатлений и представляя, что поход – это приятное путешествие с возможностью увидеть земли, никогда ранее невиданные. В одной из своих дневниковых записей еще в январе Бейль пишет: «Когда я страстно чего-нибудь желаю, то для того, чтобы желание не ослабело, мне надо увидеть это вблизи. Так, например, в последнее время я мечтал о путешествии в Россию и Польшу…».

Однако уже в первые дни своего пребывания в армии (Бейль прибыл к ней в августе с важной государственной корреспонденцией), несмотря на присутствие рядом его кузена Пьера Дарю, а во многом и благодаря ему, он начинает понимать, что прекрасная прогулка все более превращается в неприятную кровавую операцию, полную трудностей и ежедневных лишений. В ходе наступления Бейлю поручается ряд важных штабных дел, связанных с организацией снабжения армии, и уже от Смоленска будущий литератор начинает жаловаться на физическое и моральное истощение (хотя к тому моменту в армии он не пробыл и двух недель).

Москва

Достигнув Москвы, будущий Стендаль надеется на отдых. Город его поражает своими домами, библиотеками, улицами. Вот что он пишет в своем дневнике сразу по вступлению Великой армии: «В Европе не знали этого города. В нем было шестьсот или восемьсот дворцов, каких нет в Париже. Все там было устроено для самого чистого наслаждения. Там были лепные украшения самых свежих тонов, лучшая английская мебель, изящнейшие псише, прелестные кровати, диваны тысячи оригинальных фасонов. В каждой комнате можно было расположиться четырьмя или пятью различными способами и всегда удобно, все было продумано; величайший комфорт соединялся здесь с самым тонким изяществом».

Однако исследования русской столицы светила французской литературы совсем не ограничивались дворцами и библиотеками. Бейль успел ознакомиться так же и с ее погребами и складами. Поместившись в одном из богатых домов, Анри приказал своим слугам, к тому моменту уже порядком напившимся, поискать в погребах вина и каких-то простыней, в итоге слуга Бейля «натащил в коляску скатертей, вина, скрипку, которую заграбил для себя, и много других вещей». Со всем этим скарбом Стендаль был вынужден спасаться бегством от большого пожара Москвы: «Мы шли по превосходной дороге ко дворцу, называемому Петровский, где остановился на жительство Император. Бац! Посреди пути я вижу из моей коляски (в которой дали мне маленькое местечко из милости), как коляска г. Дарю наклоняется на бок и, наконец, опрокидывается в ров. Ширина дороги была всего 80 футов. Крики негодования и брань... Поднять коляску было очень трудно… Наконец, прибываем мы на бивак, расположенный как раз против города. Мы ясно видим громадную пирамиду, которую образовали вывезенные из Москвы мебели и фортепьяны (они могли доставить нам столько удовольствия, не будь этой мании поджогов). Этот Растопчин - или негодяй, или Римлянин. Любопытно было бы знать, как будут смотреть на его поступки. Сегодня на одном из дворцов Растопчина нашли афишу; он говорит в ней, что в этом домe движимости на миллион и пр., но что он сожжет его, чтоб он не достался в руки разбойникам. Превосходный дворец его в Москве до сих пор однако не сожжен».

Страшная ночь

Но более всего страху Стендалю пришлось натерпеться на обратном пути. Он был послан, несмотря на все его сопротивление, в Смоленск заниматься вопросами снабжения. По дороге туда ему и пришлось испытать главное его приключение за всю войну: «24 октября, когда мы разжигали костры, нас вдруг окружили тучи людей и начали нас расстреливать, - пишет Бейль своей парижской знакомой, - Полное смятение, проклятия раненых; с огромным трудом нам удалось заставить их взяться за ружья. Мы отбиваем неприятеля, но понимаем, что нам еще предстоят немалые приключения. Среди наших раненых был храбрый генерал по фамилии Мурье, который объяснил нам наше положение. Так как мы были атакованы в тот вечер огромной ордой пеших людей, то перед нами, по-видимому, было четыре или пять тысяч русских, частью регулярных войск, частью восставших крестьян. Нас окружили, и отступать было так же опасно, как и идти вперед. Мы решили провести ночь, не ложась, и на следующий день, на рассвете, построиться в батальонное каре, поместить раненых в середину и сделать попытку прорваться сквозь русских; если бы нас стали теснить, мы бы бросили наши повозки, снова построились бы маленьким батальонным каре и скорее бы дали перебить себя до единого, чем сдались бы крестьянам, которые все равно не спеша закололи бы нас ножами или убили бы другим каким-либо приятным способом. Приняв это отважное решение, мы стали готовиться. Каждый складывал в узел наименее необходимые вещи, которые собирался бросить при первом же нападении, чтобы облегчить повозку... На следующий день, который должен был стать для нас таким значительным, мы все выступили пешком, шагая возле наших колясок, вооруженные с ног до головы пистолетами. Стоял такой туман, что за четыре шага ничего не было видно…». Однако все эти переживания оказались напрасными: «Только вечером на нас напали несколько казаков и нанесли удары пиками пятнадцати или двадцати раненым», - пишет Бейль в Париж.

Анри вспоминает в своем дневнике, что «в течение той ночи, вероятно, как и все, подводил итог своей жизни». Во многом события той ночи стали для Стендаля важной частью его литературной биографии. Сам он писал потом: «Одно это путешествие вознаграждает меня за то, что я уехал из Парижа, потому что я видел и прочувствовал такие вещи, какие литератор, ведущий сидячий образ жизни, не угадает и в тысячу лет. Самое интересное было 25 и 26 октября…».

Смоленск

Оставшийся путь до Смоленска тоже был не из разряда приятных путешествий. Со своей фирменной иронией Стендаль (здесь мы, очевидно, имеем дело именно с будущим автором «Пармской обители») пишет своему постоянному адресату: «Вот я опять, сударыня, в этом живописном Смоленске, который сейчас немного испорчен снегом. Я только что совершил сентиментальное путешествие из Москвы сюда и прошу позволения рассказать вам о нем (…). Три или четыре раза в день я испытывал поочередно то крайнюю скуку, то крайнее наслаждение. Надо признать, что наслаждения эти не отличались утонченностью. Одно из самых острых было, когда однажды вечером я нашел несколько картофелин и съел их без соли с заплесневелым солдатскaим хлебом. Теперь вам понятно наше отчаянное состояние. Оно продолжалось 18 дней: я выехал из Москвы 16 октября и добрался до Смоленска 2 ноября. Граф Дюма приказал мне отправиться с обозом из 1500 раненых, охраняемых отрядом в 200 или 300 солдат. Представьте себе огромное множество маленьких повозок, ругань, постоянные ссоры; все эти повозки наезжают одна на другую, валятся в невылазную грязь. Каждый день мы непременно проводили два или три часа в грязной канаве в полнейшей беспомощности. Вот когда я проклинал свою глупую мысль поехать в Россию. Вечером, после того как мы шли пешком целый день и прошли при этом три или четыре мили, мы становились на бивуак и ненадолго засыпали, дрожа от холода».

После того как Анри Бейль добрался-таки до Смоленска, ему действительно удалось собрать какое-то количество провианта и фуража, наладить на время какие-то поставки в Великую армию. Правда, собранных им запасов хватило всего на три дня, но именно эти три дня для многих стали шансом выжить в схватке с русской действительностью.

Печать войны

Впоследствии Стендаль, даже будучи уже известным литератором, часто вспоминал это свое «путешествие» в Россию. Некоторые из этих воспоминаний никак нельзя назвать приятными. «Русский поход поссорил меня со снегом, - напишет Стендаль спустя несколько лет, - не из-за того, что я сам подвергался опасности, но из-за отвратительного зрелища ужасных страданий и отсутствия жалости в людях. В Вильне дыры в стенах госпиталя затыкали кусками обледенелых трупов. Может ли при таких воспоминаниях вид снега показаться приятным?»

Во многом именно русскому походу мы обязаны появлением того блестящего автора, которого мы знаем по большим романам Стендаля. Приехав в Париж, Бейль ощущает себя изменившимся человеком: «Вернувшись из Москвы, я не нашел в себе больше тех страстей, которые нарушали однообразие моей жизни. Я, напротив, думал во время отступления из России, что незабываемые впечатления 24 октября 1812 года, восемнадцатидневного похода и т. д. дадут новую пищу моей душе... За этим путешествием сохранится известное преимущество: оно дало мне возможность видеть такие вещи, каких, полагаю, не видел со времен Сервантеса ни один Мочениго».



Код для размещения ссылки на данный материал:

Хроника дня: Партизаны взяли Богородск

Партизанские партии Г. Курина и Е. Стулова заняли Богородск.

В Тарутино Кутузов принял решение атаковать авангард Великой армии, находящийся на реке Чернишне, в 8 км к северу от русского лагеря. 

Персона: Фредерик Стендаль (Анри Бейль)

Фредерик Стендаль (Анри Бейль) (1783-1842)

Будущий великий французский писатель родился в Гренобле, о своем воспитании он позже отзовется: «Я был всецело воспитан моим милым дедом, Анри Ганьоном. Этот редкостный человек в своё время совершил паломничество в Ферней, чтобы повидать Вольтера, и был им прекрасно принят…».

В 1799 г. он едет в Париж, чтобы поступить в Политехническую школу, там он поступает на службу в армию Наполеона - сублейтенантом в драгунский полк. Тут начинается «кочевая» военная жизнь Стендаля: он отправляется с войсками Наполеона в Италию, а также и в Россию. Стендаль был при многих сражениях, стал свидетелем Бородина, видел, как горела Москва. Во время похода писатель постоянно оставлял заметки в своих толстых тетрадях. К сожалению, часть этих тетрадей погибла при переправе через Березину.

После окончания наполеоновских войн Стендаль живет в Италии, откуда он выезжает по политическим соображениям в 1821 г. В это время он активно занимается литературным творчеством, пишет книги о музыке, живописи и путешествиях. После отъезда из Милана он поселяется в Париже, выступает в журналах в качестве литературного и художественного критика. Первый роман Стендаля – «Арманс» (Armance) выходит в этот период.

После Июльской революции Стендаль устраивается на государственную службу: он становится французским консулом сначала в Триесте, а затем в Чивитта-Веккью. Особенно плодотворными с точки зрения литературной деятельности стали последние 12 лет его жизни: роман «Красное и черное» (Le rouge et le noir), «Итальянские хроники», «Мемуары туриста», «Пармская обитель» написаны в это время. Благодаря этим произведениям Стендаль считается основоположником французского реалистического романа.

На своей могильной плите Стендаль завещал начертать следующие слова: «Арриго Бейль. Миланец. Писал. Любил. Жил».

Ранее:

1 (13) октября 1812 года
Бой у села Вохна (Павлово)
Персона: Егор Семенович Стулов
Герасим Курин

30 сентября (12 октября) 1812 года
Французские войска готовятся к выходу из Москвы
Персона: Дмитрий Сергеевич Дохтуров
«Железный генерал» Дохтуров

29 сентября (11 октября) 1812 года
Бой за Верею
Персона: Рустам Раза
Армяне в войне 1812 года

28 сентября (10 октября) 1812 года
Третья Западная армия наступает
Персона: Егор Андреевич Агте
Южное направление. Действия Третьей Западной армии

27 сентября (9 октября) 1812 года
Русские атакуют у Лихосельцев
Персона: Николай Иванович Греч
Журнал «Сын Отечества»