Реакция русского общества на взятие Москвы
Настроения северной столицы в войну
Панические настроения царили в северной столице с самого начала войны, нарастая в геометрической прогрессии после Смоленского сражения. Мать Александра, императрица Мария Федоровна, периодически приказывала укладывать вещи для отбытия в дальние губернии, от чего ее с удивительным терпением отговаривали и фрейлины, и невестка, и прочие приближенные. Не добавляли обстановке спокойствия и выходки истеричного младшего брата императора, Константина Павловича, который, прибыв в Петербург из армии, как вспоминала фрейлина императрицы Елизаветы Роксандра Скарлатовна Стурдза, «только и твердил об ужасе, который ему внушало приближение Наполеона, и повторял всякому встречному, что надо просить мира и добиться его во что бы то ни стало. Он одинаково боялся и неприятеля, и своего народа и, ввиду общего напряжения умов, вообразил, что вспыхнет восстание в пользу императрицы Елисаветы. Питая постоянное отвращения к невестке своей, тут он вдруг переменился и начал оказывать ей всякое внимание…».
Елизавета Алексеевна, жена императора
Не уступало императорской семье и высшее петербургское общество, которое то громко и яростно протестовало против Барклая, то обвиняло императора в бездействии, то требовало нового главнокомандующего и, наконец, добившись своего, стало с нетерпением ждать непременных побед.
Следует отметить, что император довольно строго пресекал панику в столице, либо высылая паникеров из города, либо заключая их под домашний арест. Однако это все равно не мешало распространению слухов, тем более, что официальная почта подчас работала медленнее, чем частная.
Сообщения о сражениях доходили до Петербурга с некоторым опозданием, поскольку царские курьеры для большей безопасности доставляемых депеш были вынуждены зачастую ехать в обход, через Ярославль и Тверь, а не по прямой дороге из Москвы. Так, сообщение о Бородинском сражении император получил только спустя несколько дней после оставления Москвы, а о взятии древней столицы и пожаре так же, как и многие другие в Петербурге, узнал благодаря слухам о рассказах одного из аристократов, сбежавшего из Москвы при появлении Наполеона
.
День коронации: грозная тишина
Известия об оставлении Москвы потрясли Петербург, и так порядком обеспокоенный бесконечными слухами и паническими настроениями, царившими в царской семье. Это известие произвело эффект разорвавшейся бомбы: «Сильный ропот раздавался в столице, - пишет в своих мемуарах Р.С. Стурдза, - с минуты на минуты ждали волнения раздраженной и встревоженной толпы.
Литография из книги мемуаров Роксандры Стурдзы (Эдлинг) с ее портретом
Дворянство громко винило Александра в государственном бедствии, так что в разговорах редко кто решался его извинять и оправдывать». В связи с таким настроением в обществе государыня поручила своей фрейлине и подруге «бывать в обществе и опровергать нелепые слухи и клеветы, распространяемые про двор».
На беду императорской фамилии приближалось 15 (3) сентября, день коронации, который всегда на широкую ногу празднуется в Петербурге. Это день по сообщению многих был кульминационной точкой в противостоянии императора и петербургского общества. В сравнении с тем бесконечным прославлением и патриотическим воодушевлением, которое Александр встретил в Смоленске и Москве до трагических событий под их стенами, реакция петербургского общества была для него «холодным душем»: «…Уговорили государя на этот раз не ехать по городу на коне, а проследовать в собор в карете вместе с императрицами, - рассказывает Стурдза, - Тут в первый и последний раз в жизни он уступил совету осторожной предусмотрительности; но по этому можно судить, как велики были опасения. Мы ехали шагом в каретах о многих стеклах, окруженные несметною и мрачно-молчаливою толпою. Взволнованные лица, на нас смотревшие, имели вовсе непраздничное выражение. Никогда в жизни не забуду тех минут, когда мы вступали в церковь, следуя посреди толпы, ни единым возгласом не заявлявшей своего присутствия. Можно было слышать наши шаги, а я была убеждена, что достаточно было малейшей искры, чтобы все кругом воспламенилось. Я взглянула на государя, поняла, что происходило в его душе, и мне показалось, что колена подо мной подгибаются».
Письмо сестры императора: «Недовольство дошло до высшей точки»
Однако не только петербургское общество было возмущено «отданием Москвы без боя», но и вся Россия. В своем письме от 19 (7) сентября любимая сестра императора Екатерина Павловна, пребывавшая в тот момент в Ярославле, писала брату:
Екатерина Павловна с высшей Вюртембергской наградой
«Мне невозможно далее удерживаться, несмотря на боль, которую я должна вам причинить. Взятие Москвы довело до крайности раздражение умов. Недовольство дошло до высшей точки, и Вашу особу далеко не щадят. Если это уже до меня доходит, то судите об остальном. Вас громко обвиняют в несчастье, постигшем Вашу империю, во всеобщем разорении и разорении частных лиц, наконец, в том, что Вы погубили честь страны и вашу личную честь. И не один какой-нибудь класс, но все классы объединяются в обвинениях против Вас. Не входя уже в то, что говорится о том роде войны, которую мы ведем, один из главных пунктов обвинений против Вас — это нарушение вами слова, данного Москве, которая Вас ждала с крайним нетерпением, и то, что Вы ее бросили. Это имеет такой вид, что Вы ее предали. Не бойтесь катастрофы в революционном роде, нет. Но я предоставляю Вам самому судить о положении вещей в стране, главу которой презирают… На Вас жалуются и жалуются громко. Я думаю, мой долг сказать Вам это, дорогой друг, потому что это слишком важно. Что Вам надлежит делать, — не мне Вам это указывать, но спасите вашу честь, которая подвергается нападениям…».
Посланник Кутузова прибыл к императору
Обеспокоенный молчанием Кутузова и волнением общества Александр решил отправить к нему своего адъютанта графа Волконского, который должен был в точности разузнать, что же все-таки происходит, и лично сообщить императору о происходящем. Однако на следующий же день, 20 (12) сентября, к Александру прибыл посланник самого фельдмаршала, полковник Мишо, с устным донесением и подробным письмом. Александр, как расскажет Мишо через 7 лет А.И. Михайловскому-Данилевскому, был настолько поражен этими известиями, что даже заплакал, однако после, оправившись, твердо заявил о своем намерении продолжать борьбу, подтвердив это своей коронной фразой: «Наполеон или Я, Я или он».
В тот же день Александр обратился к народу с официальным обращением о взятии Москвы, в котором заверял вслед за Кутузовым, что с Москвой не потеряна Россия, и уверял в своем твердом намерении бороться до последнего.
Обращение императора к православию
Никогда раньше Александр не чувствовал, насколько шатко его положение на троне и сколь переменчива фортуна государственных деятелей. Это время, безусловно, было для императора одним из тяжелейших испытания его жизни. Неудивительно, что именно в этот момент Александр, признававший «лишь религию естественную, казавшуюся ему и разумною, и удобною», увлекавшийся в юности идеями объединения всех вер в рамках империи, обращается к христианству и более того – к православию. Причем подтолкнул его к этому никто иной как князь Голицын, по характеристике Роксандры, «самый легкомысленный, блестящий и любезный из царедворцев», друг молодости императора, повеса, гуляка и пьяница, в шутку поставленный Александром обер-прокурором Св. Синода и неожиданно с ревностью неофита обратившийся в православную веру. Именно он посоветовал императору обратиться к Евангелию, которое тот с тех пор и до конца своих дней всегда возил с собой, постоянно перечитывая, подчеркивая все новые и новые места.
| Твитнуть |
|
Код для размещения ссылки на данный материал:
Кутузов свернул на старую калужскую дорогу и направился к деревне Горки Подольского уезда на левом берегу р. Пахры. Тем временем арьергард Милорадовича был выдвинут на 11 км ближе к Москве, к селу Десна Подольского уезда, куда и прибыл вечером.
Пожар в Москве затух окончательно. Утром Наполеон вернулся в Кремль из Петровского дворца.
К Александру I прибывает А.Ф. Мишо с докладом от Кутузова.
Александр Францевич Мишо де Боретур
(Alexandre Michaud de Beauretour) (1771-1841)
Александр Францевич родился и провел юность на севере Италии, в Пьемонте, обучался военным наукам в Турине, в 1792-96 гг. сражался в составе пьемонтской армии с французами. В 1805 г. он, майор Сардинского королевства (иное название Пьемонта), не пожелал оставаться под властью наполеоновской администрации и перешел со званием капитана на российскую службу, где был определен в Инженерный корпус. Первая его военная кампания на службе Российской Империи проходила в южной Италии (1805-1807 гг.): он участвовал в походе в Неаполь, защите о. Корфу, в сражении против французов при Бокко ди Каттаро.
В конце 1806 г. Мишо был переведен в императорскую свиту по квартирмейстерской части. С 1809 г. воевал в Молдавской армии против турок, где получил ряд повышений, в 1811 г. произведен в полковники.
С началом Отечественной войны Мишо переведен в 1-ю Западную армию. Мишо критически оценил Дрисский лагерь К.Л. Фуля. Именно ему Александр I поручил выбор места для строительства укрепленного лагеря у Москвы и на Волге. Мишо привез императору вести от М.И. Кутузова о сдаче Москвы и о Тарутинском сражении (за что был пожалован во флигель-адъютанты).
Во время кампании 1813-1814 гг. сражался при Лютцене, Баутцене, Дрездене, Кульме, Лейпциге, Бриенне, Арси-сюр-Обе, Фер-Шампенуазе, участвовал по взятии Парижа и получил генерал-майора, а затем генерал-адъютанта. В 1814 г. Мищо был отправлен с дипломатической миссией в Пьемонт, за что получил от сардинского короля графский титул.
По окончании войны находился при особе императора и занимался созданием планов крепостей. В 1823 г. Мишо второй раз становится графом, теперь – в Российской Империи, в 1826 г. произведен новым императором в генерал-лейтенанты, а в год смерти (1841 г.) – в генералы от инфантерии.
7 (19) сентября 1812 года
Пожар в Москве достиг своего пика
Персона: Жан Батист Бартелеми де Лессепс
Французы в Москве: водворение порядка и экономическая диверсия
6 (18) сентября 1812 года
Наполеон предлагает мир
Персона: Федор Васильевич Ростопчин
Информационная война графа Ростопчина
5 (17) сентября 1812 года
Отступление русской армии к Каширской дороге. Планы Наполеона по захвату Петербурга
Персона: Иван Иванович Лажечников
Эвакуация Москвы
4 (16) сентября 1812 года
Пожары в Москве. Захват Пинска
Персона: Иван Акинфиевич Тутолмин
Московский пожар
3 (15) сентября 1812 года
Наполеон в Кремле. Бой при Горбацевичах
Персона: Федор Федорович Эртель
Иностранцы на русской службе: Леонтий Леонтьевич Беннигсен