Павел Васильевич Чичагов
К 1812 году 44-летний адмирал прожил удивительно насыщенную событиями жизнь, большую часть которой посвятил служению отечеству, однако все предыдущие перипетии его судьбы, все достижения были в общественном мнении перечеркнуты печально известными событиями при Березине. Издатель его мемуаров П. Бертеньев в предисловии о нем написал: «Чичагов принадлежит к скорбному списку русских людей, совершивших для отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны».
«Папенькин сынок»
Павел Васильевич Чичагов родился в семье офицера флота и честного служаки Василия Яковлевича Чичагова, выходца из мелкопоместного дворянства, выпускника петровской навигацкой школы. Василий Яковлевич сделал свою карьеру в поздние екатерининские времена, участвуя в ряде морских операций и среди прочих – в русско-шведской войне, за которую получил сразу и орден Св. Андрея Первозванного, и орден Св. Георгия 1-й степени. Хотя изначально Павел Васильевич должен был делать карьеру не на флоте, а в армии, чтобы не вызывать толков, в 1782 году он упросил отца взять его с собой в средиземноморский поход. Вице-адмирал назначил Павла своим адъютантом. С этого началась карьера будущего адмирала и морского министра.
Естественно, наличие отца-адмирала делало Павла Васильевича в глазах своих сослуживцев «папенькиным протеже», от чего молодой и честолюбивый офицер сильно страдал. Любой его успех по службе воспринимался как факт покровительства и использования придворных связей, каждый новый орден – как отблеск славы отца. Надо сказать, что, при всей надуманности этих обвинений, факты покровительства императрицы сыну одного из ее лучших генералов все-таки имели место, да и воспитанный порочным опытом эпохи дворцовых переворотов адмирал не особенно препятствовал этому, почитая эти знаки внимания вполне приемлемыми.
Англомания
Чтобы избежать толков об отцовском влиянии на его карьеру, Павел Васильевич должен был стать идеальным морским офицером, чтобы всем было очевидно, что свои повышения и награды он получает не по отцовским ходатайствам.
Не имея полноценного военно-морского образования, Павел испрашивает у своего отца разрешение отправиться вместе с братом на учение в Англию, которая в то время почиталась главной морской державой. Василия Яковлевич, и сам в свое время отправлявшийся «на острова» для обучения, не возражал и снабдил сына всеми необходимыми бумагами и средствами. К тому же молодой Павел, как вспоминает Л.М. Чичагов, «в первом своём путешествии в чужие края… невольно заметил, сколько мало ещё в России благоустройства и, в особенности, во флоте. Самолюбие его, как русского человека, страдало; он хотел во что бы то ни стало учиться и привезти с собой в Отечество необходимые познания».
Сам же Чичагов в своих записках потом напишет о причинах этой поездки: «...страсть моя к моему ремеслу дошла до высшей степени. Имев случай видеть вблизи несовершенства русского флота, я был ими раздражён и пламенно желал после столь долгого изучения теорий поставить себя в возможность увидеть собственными глазами практику английских моряков. Англия, кроме признанного превосходства своего флота, имела для меня ещё другую привлекательность: я был заинтересован её образом правления и очень радовался случаю изучить его. Поэтому я умолял отца моего дозволить мне... посетить эту страну. Я предполагал также отправиться затем в Америку и совершить другие путешествия для приобретения опытности».
За время своего пребывания в Англии Павел Васильевич, знавший к тому моменту французский и немецкий, выучивает и английский язык, а также знакомится с русским посланником графом Воронцовым и рядом английских офицеров. С этого момента Павел Васильевич становится одним из первых русских англоманов. В Соединенном королевстве ему нравится практически все: правила поведения, способ правления, организация флота и принципы строительства кораблей, английские девушки… В одну из таких девушек он до безумия влюбился.
Любовь
Чичагов бредил английским кораблестроением. Даже несмотря на то, что вверенный ему корабль был шведским трофеем, т.е., по мнению Павла Васильевича, был в разы лучше русских, он уступал во многих отношениях английским судам того же класса. Для того, чтобы довести свой корабль до английского идеала молодой капитан использовал все свои связи, чтобы добиться от английского правительства права обшить свой корабль медью и «придать ему той быстроты хода, к которой он был способен». Однако перед самым отбытием в чатамский док, где должна была проходить реконструкция корабля, на судне случился небольшой пожар, и теперь ему предстоял уже несколько более длительный ремонт. Поэтому Чичагову пришлось задержаться в Чатаме. Здесь, в семье начальника порта, старого флотского капитана Проби, Павел Васильевич и встретил свою любовь.
Неизвестный художник. Портрет Элизабет Проби. Около 1799 года. Акварель на кости. Частное собрание
Вот как эти отношения описывает сам Чичагов в своих записках: «…Проби был вдов уже с давнего времени, и семейство его состояло из двух сыновей, находившихся в отсутствии, и из четырех дочерей, из коих только две были замужем. Общество их было приятно, благодаря царившему в нем тону довольства. Девицы были музыкантши, младшая дочь более другой. Так как я очень любил музыку, то гармония послужила к нашему сближению, и я нашел так много соотношений между чувствами и склонностями этой девицы с моими, что с каждым днем более и более привязывался к ней… Во время пребывания моего в Чатаме я продолжал посещать дом коменданта Проби, часто у него обедал и проводил здесь все мои вечера, будучи поощряем к тому знаками благорасположения ко мне всего семейства. Наконец, несмотря на все мое предубеждение против женитьбы, я почувствовал действительно, что мне весьма трудно будет расстаться с мисс Елизаветой Проби; я думал даже, что без нее не буду счастлив.
Насколько я мог судить, как расположение отца, так и дочери казались мне весьма благоприятными. Открытие кампании приближалось, и мне скоро предстояло уехать из Чатама; времени терять было нечего. Поэтому за несколько дней ранее я написал к капитану Проби, прося у него руки его дочери. Я приберег этот шаг к концу моего пребывания, в каком-то предвидении, зная отвращение англичан от брачных союзов с иностранцами. Мне думалось, что если несмотря на все кажущиеся признаки, я получу отказ, то мне можно будет тотчас же покинуть Чатам и об этом более не поминать.
Я не обманулся в моей предусмотрительности: на другой день моего признания я получил письмо, в котором капитан Проби говорил мне, что с удовольствием познакомясь со мной и отдавая справедливость моим качествам, он не мог отказать мне в своем уважении и в своей дружбе, но что он весьма далек от желания когда-либо заключать родственный союз с иностранцем и, вследствие того, не может дать своего согласия на мое предложение. Как мне не было досадно, я в глубине души не мог осудить образ мыслей человека свободного, отказывавшегося подвергнуть дочь свою превратностям, ожидавшим нас со смертью Императрицы. Я тем менее хулил его за это, что и сам на его месте поступил бы точно так же. Мисс Елизавета Проби не была согласна с отцом в принципах политических; далее увидим, каким испытаниям подверглась она за то, что не соображалась с ними. Капитан Проби, опасаясь, чтобы его дочь не приняла решения, противного его воле, прибавил в своей духовной, что в случае выхода ее замуж за иностранца, он отнимет ее часть от небольшого состояния, завещаемого детям…».
Опала
Профили Екатерины II, Павла I и Александра I
После смерти императрицы Екатерины для Чичаговых начались тяжелые времена. Будучи обласканы в прошлое царствование, в это они вряд ли могли ждать больших похвал. К тому же за годы службе при отце Павел Васильевич своим острым языком и увлеченностью флотом сумел нажить себе несколько опасных врагов и завистников, ставших необычайно влиятельных при новом государе. Среди них был и А.С. Шишков (в будущем адмирал и министр народного просвещения), бывший в молодости, как и Павел Васильевич, адъютантом Василия Яковлевича. Он настроил против молодого Чичагова любимца Павла Г.Г. Кушелева, а тот, в свою очередь, расстроил отношения Павла Чичагова с государем.
Дело началось с недоразумения: во время прекрасно проведенной кампании император решил отличить Павла Васильевича и пожаловал ему орден Св. Анны 3-й степени, однако на присланном конверте Чичагов, бывший полковником по званию, был назван подполковником. Павел Васильевич обратился за разъяснениями к Кушелеву, на что последний ответил, что он может считать себя подполковником.
От такой «милости» Чичагов был в гневе и тут же подал в отставку, намереваясь отправиться в деревню заниматься родовыми делами. Но в этот момент ему от Елизабет Проби пришло известие о смерти старого капитана и о возможности заключить законный брак. «Надобно было во чтоб то ни стало получить дозволение ехать в Англию, - пишет Павел Васильевич в своих записках, - но каким родом добиться его, когда я был в немилости у Императора? Тем не менее, без надежды получить это дозволение, я подал прошение и зная, что все это займет очень много времени, покуда получу ответ, я уехал с отцом моим в деревню, сообщаясь оттуда с Петербургом. Я не был достаточно связан ни с одним из любимцев Павла, чтобы воспользоваться его посредничеством, но так как Государь отличил и пожаловал в князья графа Безбородко, по той причине, что кредит его понизился вследствие придворных интриг к концу царствования Императрицы, я обратился к нему, зная его дружбу к моему отцу. Он принял на себя испросить для меня разрешения ехать в Англию для моей женитьбы. Но едва он коснулся этого вопроса, как Император приказал прописать в суточном ордере мою просьбу и его отказ, говоря, что “в России настолько достаточно девиц, что нет надобности ехать искать их в Англию”».
Пытаясь оправдаться перед своей невестой, Павел Чичагов описал ей все эти проблемы в письме, однако англичанка, не знавшая русского деспотизма, не поверила и написала, что предоставляет возможность Чичагову отказаться от его обязательств. Одновременно с тем Россия начинала готовиться к войне с Голландией, где должен был участвовать и английский флот. По ходатайству отца царской фаворитки Лопухиной и русского посланника графа Воронцова Чичагову было разрешено (1) поехать в Англию для женитьбы и (2) дано назначение на флот в чине контр-адмирала. Однако второе обстоятельство для Чичагова было нарушением чести, поскольку по военным меркам, вернувшись на службу, он должен будет стоять под началом тех, кто в бытность его капитаном был мичманом и ходил у него в подчиненных. Это вызвало страшный гнев государя, Чичагов был вызван на разговор. Эту впечатляющую сцену он запечатлел в своих мемуарах:
«…Когда дверь кабинета отворилась, я увидел Павла в глубине комнаты, окруженным его адъютантами и вне себя от ярости. Он тотчас же сказал мне: «Вы не хотите мне служить? Вы хотите служить иностранному государю?» Я видел хорошо, что его уверили, будто я хочу поступить в английскую службу, и что женитьба моя только служит тому предлогом. Поэтому я готовился ответить, что это никогда не было и не могло быть моим намерением, потому что английская конституция не допускает иностранцев на службу, но едва я открыл рот, как он приказал мне молчать… ярость его возрастала, и он вскричал: «Уволить его в отставку и посадить под арест. Возьмите у него шпагу, — сказал он одному из адъютантов, — снимите с него орден». Я тотчас же ее отдал. «Отослать его в деревню с запрещением носить мундир, или скорей снять с него мундир сию же минуту!»»
В тюрьме Чичагов сильно заболел и по ходатайствам своего отца и графа фон дер Палена, который имел некоторое влияние на императора, был восстановлен на службе с разрешением отправиться для женитьбы в Англию. Чичагов вернулся в Россию вместе со своей женой в 1800 году – как раз вовремя: вскоре Павел переменил свое отношение к Англии, заключив союз с наполеоновской Францией.
«Дней александровых прекрасное начало…»
После смерти Павла и воцарения Александра дела Павла Васильевича пошли в гору. Будучи, как и государь, ярым сторонником реформ, Чичагов был уже в 1801 году приближен к особе императора, в 1802 году получил назначение в комитет по преобразованию флота, а позже с повышением в звании до вице-адмирала назначен был министром морских сил. Однако и здесь проявилась типичная для Чичагова неуживчивость и большая чувствительность в государственных вопросах и делах чести – после ряда конфликтов с членами кабинета министров Павел Васильевич в 1809 году после смерти отца берет заграничный отпуск, а в 1811 году просит уволить его с поста министра. В том же 1811 году умирает обожаемая жена адмирала, оставив ему троих дочерей.
Березина
В начале 1812 года Павел Васильевич был назначен вместо М.И. Кутузова командующим Дунайской армией, ведшей войну против Турции. Государь, предвидя скорую войну с Наполеоном, просил его как можно быстрее завершить эту войну. Однако к моменту прибытия адмирала к войскам хитрый Кутузов уже успел заключить с турками мир, оставив тем самым адмирала Чичагова командовать громадным сухопутным корпусом. После начала Отечественной войны Чичагов долгое время оставался командующим Дунайской армией, пока осенью не получил поручение возглавить все южные войска и двигаться скорым маршем к Борисову.
Под Березиной адмирал Чичагов оказался в очень странном положении: его сравнительно небольшой корпус без помощи вполне сознательно затормозивших свое движение армий Кутузова и Витгенштейна оказался один на один с рвущимися на Запад войсками Наполеона. Безусловно, его уверенность в том, что «дело уже сделано» и «враг мира изловлен», была изначально неверной, однако, как писал историк Е.В. Тарле, глупо было предполагать, что талантливый флотоводец сможет совладать с главным военным гением 20-летия.
После нелепой Березины обществу, как российскому, так и мировому, нужно было найти виновника происшедшего. Гениальный старик Кутузов, приведший русских к победе, а также «спаситель Петрополя» Витгенштейн не подходили на эту роль. Единственным подходящим кандидатом стал Чичагов. Против него писались эпиграммы и басни, его имя звучало во всех салонах, его даже обвиняли в измене. Не выдержав всего этого потока клеветы и насмешек, в 1813 году Чичагов оставляет командование 3-й армией и отправляется в бессрочный отпуск во Францию.
Эмигрант по собственной воле
После 1813 года П.В. Чичагов так и не вернулся в Россию, даже когда император Николай I в 1834 году издал указ о возвращении на Родину всех своих подданных, пребывающих за рубежом более 5 лет, он оставался в Европе. В связи с эти все его имущество в России было конфисковано, а сам Чичагов, потерявший в том же 1834 году зрение, остался жить у своей дочери Екатерины во Франции.
На старости лет П.В. Чичагов написал чрезвычайно явзительные «Записки», которые являются очень подробным и весьма качественным описанием эпохи.
| Твитнуть |
|
Код для размещения ссылки на данный материал:
Остатки дивизии Партуно провели ночь в открытом поле. Около 7 часов утра солдаты узнали о капитуляции Партуно и сложили оружие. Русские войска захватили 5 генералов, 7 тыс. солдат, 3 орудия и 2 орла.
Тем временем боеспособные части Великой армии уже успели переправиться через Березину. На переправе начинались кровопролитные бои.
И.А. Крылов. "Кот и Щука"
Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник:
И дело не пойдет на лад,
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней;
Он лучше дело всё погубит
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
Зубастой Щуке в мысль пришло
За кошачье приняться ремесло.
Не знаю: завистью её лукавый мучил
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
Но только вздумала Кота она просить,
Чтоб взял её с собой он на охоту
Мышей в анбаре половить.
«Да полно, знаешь ли ты эту, свет, работу? —
Стал Щуке Васька говорить. —
Смотри, кума, чтобы не осрамиться:
Недаром говорится,
Что дело мастера боится». —
«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!
Мы лавливали и ершей». —
«Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели.
Натешился, наелся Кот,
И кумушку проведать он идёт;
А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,-
И крысы хвост у ней отъели.
Тут видя, что куме совсем не в силу труд,
Кум замертво стащил её обратно в пруд.
И дельно! Это, Щука,
Тебе наука:
Вперёд умнее быть
И за мышами не ходить.
1813 г.
15 (27) ноября 1812 года
Бой у Старого Борисова
Персона: Иосиф (Юзеф) Зайончек
Воспоминания французов о переправе через Березину
14 (26) ноября 1812 года
Французы переправили артиллерию
Персона: Петр Яковлевич Корнилов
Переправа через Березину
Французы строят мост
Персона: Жан-Батист Эбле
Строительство переправы через Березину
12 (24) ноября 1812 года
Обманный маневр Наполеона
Персона: Франсуа-Сарловез Фрунье
Продвижение российских войск к Березине
11 (23) ноября 1812 года
Бой у Лошницы
Персона: Александр Федорович Щербатов
Французы перед переправой